– Утром приезжай! – Крикнул ей вслед Стайл. – Дел куча, нам еще Эриковы подвиги разгребать.
За ее «колибри» припарковался «муссон-универсал», его держали в доме для хозяйственных нужд. Здоровяк сильно пострадал – вмятины на корпусе, в том числе и на крыше, некоторые стекла разбиты, другие треснули. И вся машина покрыта копотью. Полметра правее, и он бы запер ее крошку. Кира вздрогнула от мысли, что пришлось бы подниматься, звать кого-то на помощь.
Дома Кира бросилась в душ, горячие струи смывали тяжелый день. Не смыли. Кира завернулась в полотенце, жалея об отвергнутом вине. И почему в ее доме не бывает спиртного?
Мурлыкнула почта, извещая о новом письме. Кира поняла, что оставила планшет в офисе, вывела сообщение на телестену. У нее, конечно, не такой умный дом, как особняк Стайла, но и не совсем уж беспомощный.
Ей писали: «Это твой Пулитцер. Выбирай. С любовью, Алекс. PS. Ты была неподражаема на конференции». К письму прилагались фотографии, Кира тут же пожалела, что растянула их на всю стену, – две серии снимков, первая скопирована из полицейского досье, тело женщины на прозекторском столе, настолько изуродованное, что Кира не сразу узнала няню Лизы. Как же ее звали? Ах да, Истра Квин, загадочная персона, покинувшая дом пять лет назад без объяснений, рекомендаций и выходного пособия. Другие снимки посвящалась Лизе Мо и явно делались в несколько приемов – девочке там было примерно от пяти до двенадцати лет. Папарацци, казалось, интересовала не сама Лиза, а многочисленные тяжелые увечья, присутствовавшие на каждом фото. Кира не сильно разбиралась в медицине, но казалось удивительным, что ребенок мог выжить с разбитой головой или железным штырем в грудной клетке.
2075.09.24. 07:00
Потрепанный сиреневый фургон вырулил на центр площади. В рабочее время это место занимали припаркованные машины, поэтому акцию начали в семь утра. Есть возможность все подготовить без лишних глаз. Уже через час будет предостаточно зрителей, чтобы насладиться шоу.
Трое мужчин вытащили из задней двери несколько деревянных планок, затем сноровисто соорудили из них кустарную виселицу.
Потом они достали из фургона робота, замотанного клейкой лентой, как мумия бинтами. Андроид серии «Ртуть» производился вопреки названию не из жидкого металла, весил даже меньше ранних моделей, отличавшихся титановым скелетом, так что нести его было нетрудно.
Парни приспособили робота, как и положено осужденному на казнь. Один из них щедро полил всю конструкцию бензином из канистры, не забыв и жертву. Закончив, он стукнул в окошко. Из фургона выпрыгнула худощавая, коротко стриженая блондинка в комбинезоне цвета хаки, закрепила на треноге видеокамеру.
С краев площади начали подходить зрители. Толстый студентик снимал на планшет прямо из машины.
– Генерал, – крикнула блондинка, – мы готовы.
Открылась передняя дверь, с пассажирского места спрыгнул высокий мужчина лет тридцати в сером плаще.
Человек, которого звали Генералом, осмотрел конструкцию, удовлетворенно кивнул.
– Иви, как трансляция?
– Прямо в сеть, мой генерал, прямо в сеть, – улыбнулась блондинка.
– Молодцы. Валите-ка отсюда, пока полиция не проснулась.
– Я останусь, – не то спросила, не то констатировала Иви.
– Я тебе останусь. Сказал же – брысь!
Генерал достал складной нож, освободил с его помощью лицо робота от ленты.
– Как ощущения, приятель? Человек бы на твоем месте потрепыхался. Но ты же не человек, да?
Робот молчал.
Генерал достал из фургона складной стульчик, уселся рядом с виселицей и закурил. Иви подскочила к нему, выбила сигарету и затоптала ее ногами.
– Спятил?
Генерал ухмыльнулся.
– Такую сцену испортила. Я в кадре?
– В кадре.
– Все, разошли ссылку и уматывай.
Иви колданула над планшетом, потом фургон покинул площадь, оставив Генерала между виселицей и камерой.
События развивались по плану. Полиция примчалась быстро, но все же пресса успела первой. Генерал подобрал выгодный момент – он завоевал внимание журналистов, а копы еще не созрели для решительных действий. Генерал деловито разжег факел – пластмассовую палку с флакончиком какой-то химической дряни на конце – и, как бы не обращая внимания на собравшихся, поджег виселицу. Тут-то его и схватили.
Он сидел в камере, наслаждаясь мыслью, что сейчас его ролик смотрят тысячи, если не больше. Через три часа за ним пришли Иви и адвокат Сорсен. Последний оплатил штраф за нарушение общественного спокойствия и при свидетелях компенсировал хозяину стоимость загубленного робота в двойном размере. Ни у людей, ни у закона претензий к Генералу не осталось.
Хозяина робота звали Тэкс. Жена Тэкса купила сексуальную игрушку, сгоревшую на площади три часа назад. Стайл Мо протезировал не только руки-ноги и всякий ливер. Мужчина, у которого водились денежки, не такие уж и большие, если вдуматься, мог не бояться импотенции. Когда Протезист занялся роботами, он не лишил своих деточек столь важного дополнения. И, конечно же, многим мужьям и женам не понравилось, что их заменили в постели безупречные куклы. Подобные ревнивцы, валом валившие к луддитам, заработали обидное прозвище «луддисты». О том, что Тэкс – луддист, не полагалось знать ни прессе, ни полиции.
Также в рядах луддитов были люди, у которых просто что-нибудь не сложилось, с работы уволили, например. Даже себе они не признавались, что все гораздо проще – вживленная сверхрука никого не сделает сверхчеловеком. Надо было на кого-то свалить вину за свою неудавшуюся жизнь, и тут весьма кстати подворачивается этот гладенький робот. Завистливых бедолаг называли луддерами.
Генерал иногда с обреченностью думал, что все его воинство состоит из луддистов и луддеров. И, наверное, только в его ненависти нет ничего личного.
Журналисты, толпой встречавшие Генерала на выходе из участка, первым делом, конечно же, спросили, зачем он это сделал.
– Вы спите и скоро умрете во сне. Я готов сжечь не робота, а себя, чтобы разбудить вас.
– Мы все готовы, – встряла Иви.
– Кто такие «вы»?
– Мы – новые луддиты.
– И вы, стало быть, новый Генерал Лудд?
– Да, – крикнула Иви, – он наш генерал!
2075.09.24. 07:45
Свен Молоток, бывший боксер, бывший человек, умирал. Он провел под мостом двадцать лет, может быть, больше, может быть, меньше, давно уже не осталось разумных причин вести счет времени. Эти годы лишили Свена большинства человеческих привычек, но сегодня ему хотелось умыться и переодеться.
Молоток думал, не пойти ли ему в приют, где он получит и одежду, и душ, и, наверное, лекарство. А можно попытаться взять все это с боем, вломившись в одну из огромных стеклянных витрин. В универмагах есть душ, кафетерий и автоматы с батончиками. Изредка, раз или два в год, Свен сотоварищи устраивали «прорыв», прикасались к нормальной жизни. Как правило, одного из них заметали, того, кто шел в душевую, вместо того чтобы бежать, прихватив с полки ботинки.
С другой стороны, в приюте добрая монашка нальет супа. Нужен ему этот суп теперь?
Молоток искал знак. Судьба всегда подкидывает нам знаки, а мы от них отворачиваемся, оказываясь в итоге под мостом.
Свен тащился по узкой улочке, отталкиваясь от стен и мусорных баков, не понимая, куда направляется. Ноги вынесли его на площадь. Посреди площади какие-то люди поливали бензином виселицу, напитав ветер едким запахом. Знак убедительнее трудно было представить.
Свен глотнул из бутылки. Волонтеры часто ему говорили, что спиртное сжигает его изнутри, в кои-то веки они оказались правы. Молоток четко понимал, что дорогой виски, найденный в мусоре, за полчаса растворил его желудок, что вовсе не было красивой метафорой. Тем не менее бутылка оставалась наполненной на четверть, и напиток, несмотря на странный привкус, был слишком хорош, чтобы его выбрасывать.
Молоток зашел в боковую улочку, выбрал витрину, убедился, что поблизости не ошивается коп, хотя полиции сейчас всяко интереснее на площади, залпом допил спиртное, согнувшись от рези в желудке, и хотел было зашвырнуть бутылку в стекло, но заметил, как молокосос в белой рубашке возится с замком. Универмаг открывался.
